Детство Бориса Андреевича Машука (13.02.1937–24.01.2000) пришлось на суровые военные годы (полная биография доступна здесь). Жили на хлебную карточку деда-пенсионера, получая неполную булку хлеба на два дня, подкармливая себя перезимовавшей картошкой, собранной на полях соей, лебедой, щавелем. Иногда в дом попадало ведро с озадками (отходы при молотьбе и веянии зерна), которые доставали у жителей небольшого села, расположенного в километре от полустанка. В селе была школа, зимой её стены промерзали, и тепло держалось плохо. В неё ходили учиться и дети железнодорожников. «В общем, всё было, как у многих моих сверстников, – вспоминал Борис Машук. – Были тетрадки из газет, несладкое житьё в интернате с кормёжкой на дотацию, малую, как выдаваемая пайка хлеба. Но война уже кончилась, дядьки возвращались домой, жизнь обещала улыбку…».

Редкий писатель не обращается к истории своей жизни, к истории своего детства. Не оставил без внимания тему своего детства и Борис Андреевич Машук. В 1978 году вышел сборник рассказов о военном детстве «Горькие шанежки».  Во Всероссийском конкурсе произведений для детей, проводившемся Госкомиздатом РСФСР, Союзом писателей и Союзом художников РСФСР в честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне под девизом «Ради жизни на земле», этот сборник рассказов из 376 представленных был удостоен диплома и поощрительной премии.

14 рассказов, вошедших в книгу «Горькие шанежки», объединены одной темой – трудная жизнь детей и взрослых в тылу от первого до последнего дня войны. Александр Филоненко, помня о том, что ради написания «того главного» Борис Машук ушел со штатной работы в газете, во время одной из встреч «…выпытал у Андреевича, что новая книжка у нег на подходе – уже в типографию сдана. Называется “Горькие шанежки”.

– Это то, главное?

– Не знаю. Но, может быть, и так окажется. Во всяком случае, за неё, кажется, мне стыдно не будет. Она о военном детстве нашего поколения… Подарю сигнальный экземпляр, – пообещал Машук. – Прорецензируешь?

– Конечно, но…

– Что “но”?

– Если книжка понравится…

Борис даже не среагировал на привередливость будущего рецензента, а думая о чём-то своём. Ответил односложно и серьёзно, как припечатал:

– Обязательно понравится».

Рецензию А. Филоненко написал, его «за душу тронул сборник незатейливых рассказов о мальчишках и девчонках с небольшого железнодорожного полустанка…»: «О той страшной войне написано много. И героического, и трагического. Машук увидел её по-своему. Это уже, если хотите, определённый уровень мастерства!».

Герои книги «Горькие шанежки» – дети, на долю которых выпал нелёгкий жребий безотцовщины, взрослых проблем. Главным героем, проходящим через все рассказы, является Шурка Орлов. Персонаж этот во многом автобиографичен: он, как и автор, в раннем возрасте остался без матери и воспитывался де­душкой и бабушкой по материнской линии, проживавшими на небольшом железнодорожном полустанке. В предисловии к сборнику рассказов «Горькие шанежки» Б. Машук написал: «Моим дядькам Даниловым – Алексею Николаевичу, Льву Николаевичу, Павлу Николаевичу, Петру Николаевичу, светлой памяти, Илье Николаевичу и Виктору Николаевичу с благодарностью посвящаю».

В рассказе «За кисликой-травой», открывающем цикл, показана довоенная жизнь станции и посёлка, когда Шурка ещё может позволить себе отлучиться на целый день из дома, дабы изведать нехоженые пути-дороги и нарвать кислики-травы, которую так любит бабушка. Перед читате­лем предстаёт мир цельный и гармоничный. Маленький ге­рой, несмотря на сиротство, не чувствует себя обездоленным, ведь у него есть дом, а в нём «добрые-добрые» дед и бабка, а также любимые «дядьки», «рядом с которыми никто на свете не страшен».

С началом войны этот мир рушится, о чём повествует рас­сказ «Вечером под праздник». Война «опустошила дом», от прежней счастливой жизни остались лишь воспоминания: «И в Шуркиной памяти, по-детски цепкой, оживали картины его жизни в старом доме с дедом, бабкой и тремя их сыновьями. Молодые и смешливые, они все уезжали и уходили по сво­им делам, а потом опять собирались вместе, привозя с собой запахи мороза и вольного ветра, а заодно игрушки, конфеты и пакеты с печеньем». Теперь Шурка из школы без задерж­ки спешит в избу к бабушке, так как «остался единствен­ным мужиком в доме и главным работником по хозяйству». Деда увезли в больницу, дядьки с началом войны отбыли на фронт. Дом опустел, и даже русская печка – средоточие до­машнего пространства, символ тепла и уюта – перестала то­питься. От прежнего съестного изобилия остались лишь гор­стки овощей, молоко, идущее на убыль, мешочек с отходами пшеницы, бережно перемалываемыми бабкой в домашней мельнице-крупорушке. Шурка не по-детски осознаёт, что к былому нет возврата: уже никогда не вернётся дядька Фёдор, погибший при корректировке огня батарей, не вернуть «до­бродушного быка Пушкаря», сданного на мясопоставку из-за большого налога. Знаком окончания беззаботного детства становится сгоревший пароход, некогда сделанный младшим дядькой и впервые пущенный на воду всем семейством Орло­вых. Однако военные невзгоды, уводя родных людей, разби­вая домашний быт, не разрушают главного: семейного тепла, бесконечной заботы бабушки, родственных нитей, навсегда связавших Орловых, поэтому все тяготы военного времени представляются Шурке преодолимыми, и он засыпает с ра­достной улыбкой.

Рассказ «Горькие шанежки» дал название всему автобиографическому циклу. Шанежки (шаньги) – румяные, сладкие, пахнущие творогом лепёшки, становятся символом горькой кратковременной встречи-невстречи отца с сыном, который едет на фронт. Семилетняя девочка Карлушка по просьбе начальника станции бежит, преодолевая разные препятствия, до села, где живёт дед Колотилкин, чтобы передать важную новость: его сын, отслужив два года, не побывав дома, едет на фронт через станцию. До прибытия поезда всего два часа, но девочка успешно выполняет доверенное ей дело. Дед собирает для сына посылку, в том числе кладёт сладкие шанежки, однако поезд на станции не останавливается. Закинуть посылку и письмо в вагон на ходу не удаётся. Шанежки – важнейший образ, помогающий автору передать внутреннее состояние и деда Колотилкина, и всех других людей, чьи сыновья отправляются на войну. Вкус лепёшек горек потому, что горьки чувства тех, чьи дети вступили в смертельную битву с жестоким врагом. Сладкими для героев цикла шанежки могут стать только тогда, когда их родные вернутся с фронта.

Разницу субъективного восприятия вкуса шанежек в данной ситуации демонстрирует следующий эпизод: дед отдаёт их Карлушке со словами: «Бери, птаха, бери <…>. Нам со старухой эти шаньги горькими будут», а Карлушка, «чувствуя <…> медовый запах, надкусила румяный краешек и, повернувшись, удивлённо посмотрела вслед старику <…>. Шанежка была сладкой, как и те, которые она ела в кухоньке деда». Девочка не может понять, почему сладкие шаньги для деда горьки. Читатель же к финальному эпизоду, к пониманию этого смыслового парадокса подготовлен автором, который ещё до произнесения дедом ключевой фразы о горьких шанежках не раз делает акцент на слове «горький»: «С горечью проговорил Чалов», старик «с горечью выдохнул» и т. д. Понимает значимость происходящего соседка Ульяна, она сама ждёт писем с фронта, поэтому старается помочь деду собрать сумку: «В женских руках всё получалось легко, ловко, быстро. Через минуту сумка была собрана. Сверху в неё положили белый мешочек с шанежками». Стоит отметить, что мать Кольки незадолго до этого испекла шаньги из последней муки. Шаньги – часть души старших Колотилкиных, они трепетно ждут воссоединения с сыном Колькой. Шаньги были положены сверху, чтобы сын отведал их в первую очередь. Кроме шанежек, дед Колотилкин складывает в сумку для сына «туесок мёду, варенья банку». Соседка передаёт для солдата два колобка жёлтого масла на капустных листах, кукурузу, а также подсказывает положить что-нибудь «из тёплого»: безрукавку из мягкой овчины, шерстяные носки и варежки, куски байки.

Образ войны-разлучницы воплощён в поезде, несущемся через полустанок: «паровозы начинали гудеть требовательно и сердито», поезд «издали был похож на длиннотелое чудовище, гремевшее железными суставами». Жизнь на тихом и мирном полустанке меняется с началом войны, а поезда, безостановочно гремя тяжёлыми составами, напоминают о разрушенных судьбах, жизнях, семьях.

Среди других предметных реалий, отражающих тяготы военного времени, можно отметить «всегда пустующий зал ожидания с единственным диваном»: никто не ожидает на вокзале радостных встреч, хотя идёт уже третий месяц войны. Карлушка, несмотря на свою детскую наивность, стремится быть полезной, это проявляется даже в её играх в «больничку»: «<…> он увидел кирпичи, застеленные белыми тряпочками; около них лежала сумка с неумело нашитым красным крестом, а на одном из кирпичей прикорнул заяц с забинтованной лапой. Тут же сидела девочка и, напевая, баюкала завёрнутого в лоскуты плюшевого медвежонка с перевязанной головой». Окружающие героиню предметы дают представление о ней, как об отзывчивой, заботливой, сострадающей девочке, которая ещё мала, чтобы по-настоящему понять, что такое война. Она не понимает, почему её «больничку» Чалов называет «медсанбат» и почему для деда Колотилкина шаньги кажутся горькими, но она умеет чувствовать чужое горе, ей очень хотелось, чтобы состав остановился и дед встретился со своим сыном. Не зная, что сказать или сделать, чтобы утешить деда, она подбирает сумку и выпавший из неё мешочек с шанежками, чтобы отдать Колотилкину.

В «Рыбном супе» действие происходит весной 1943 года. Мальчик Лёнька Чалов с другом Пронькой и его младшим братом Толиком возвращаются вдоль линии домой после длительной прогулки. Мимо проходит поезд, и из открытой двери матрос в поварском колпаке со словами «Эй, пехота, держи!» кидает Лёньке огромную голову кеты. Мальчики всё найденное делили поровну, но в этот раз Лёнька не стал делиться, объясняя это тем, что мать велела всё приносить в дом, к тому же у него есть маленький брат, а отец на фронте. По дороге домой Лёнька пытается оправдать свой поступок, мысленно приводя аргументы в пользу своего решения, вспоминая все горести, начавшиеся с уходом отца на войну. На плечи мальчика легла недетская ноша: нужно было копать и перетаскивать в подполье картошку, убирать огород, укладывать у стайки сено, собирать щепки для растопки печи. Но самое тяжёлое для Лёньки – это перемены в характере матери: когда перестали приходить письма от отца, она стала часто ругаться, кричать, перестала улыбаться. Катерина работала в путейской бригаде, порой ей приходилось идти ночью на мороз, если лопалась рельса. Вернувшись домой, Лёнька не был удивлён тем, что мать накинулась на него из-за долгого отсутствия, ведь ей так необходима помощь. Но Толик поспешил защитить Лёньку, рассказав без тени обиды про рыбу. В грозном голосе сын уловил скрытую радость матери. Катерина сварила из рыбной головы суп и спросила: «А что же не съели вы её с Пронькой и Толиком? Вы ж всегда делились. Или поругались?». Не получив ответа, она велела отнести чашку супа деду Помиралке и ребятам: «вместе ходили, вместе и есть будете». Лёнька, неожиданно для себя и к удивлению матери заплакал, потому что почувствовал невыносимый стыд из-за того, что так нечестно поступил с друзьями.

Ситуация с кетовой головой не только иллюстрирует голод военного детства, но и показывает, как важны сплочение и взаимопомощь людей в тяжёлых условиях. Рассказ называется «Рыбный суп», потому что голову рыбы на всех поделить трудно, она с самого начала развития действия провоцирует конфликт, пробуждающий нравственное чувство у главного героя. Мать Лёньки, приготовив рыбный суп, делает так, чтобы он достался не только членам семьи Лёньки, но и деду, прозванному Помиралкой за долголетие, и братьям Проньке и Толику Калиткиным. Повар, который кинул рыбу, тоже думал о том, как помочь голодным детям, очевидно, голова кеты не случайно была отрезана неэкономно: подальше к туловищу, за плавниками. Б. Машук с помощью немногочисленных предметных деталей показывает, насколько сильно дети хотели есть: «Голодные, они не брезговали поднятым с насыпи куском сухого хлеба, яблоком с пятном или небрежно срезанной шкурки шпига». В нескольких неэкспрессивных фразах писатель напоминает о карточной системе раздачи продуктов: «В свой час приходил местный поезд с прицепленной сзади хлеборазвозкой. По гладкому жёлобу из неё спускали чёрные буханки. Поезд уходил, хлеб переносили в красный уголок, где хранились весы и гирьки, и развешивали по карточной норме. В платках и сумках люди разносили его по домам, где пайки ещё раз делили – по едокам».

Главная идея рассказа заключается в том, что, несмотря на собственные трудности, необходимо оказывать помощь и поддержку другим. С одной стороны, повествователь утверждает: «на соседей всегда рассчитывать нельзя, у каждого своих забот хватает», с другой, в сцене проводов на фронт отца Лёньки явно одобряет решимость героев помогать тем, кто в этой помощи нуждается: «прихромал Калиткин, <…> заглянул и начальник станции, <…> и дед Помиралка пришаркал. Следом за ним Слободкин с казармы. Он и в хорошие дни не много слов говорил, а тут только дымил самокруткой, как паровоз на подъёме, и повторял: Будь спокоен, солдат. Твоих не забудем, одни не останутся». В воспоминаниях Лёньки встречается ещё один пример сплочения жителей полустанка: «Иногда линию заносило снегом. Вместе с путейцами выходили на околоток все, даже ребята».

Рассказ «Ботинки» во многом схож с «Рыбным супом», но вместо головы кеты, которую делили дети, предметом споров между путейцами становятся новые чёрные ботинки, присланные наркомом путей сообщения в подарок на майские праздники. Делёж всегда осуществлялся «высшей тройкой»: от путейцев – мастером Шараповым, от движенцев – начальником станции (его заменял Калиткин), от профсоюза – Слободкиным. Сладости легко и быстро разделили по мешочкам, но возникла проблема, кому достанется пара ботинок с кожаной подошвой и отстроченным рантом. Втроём они мысленно и вслух перебирают всех жителей полустанка, чтобы определить, кто в них, ботинках, нуждается больше. Выходило, что всем тяжело, всем нужна помощь. У Варнаковых четверо детей и ожидается пополнение, но во главе семьи двое и оба имеют карточки; Катерина Чалова воспитывает двоих детей одна, но самая большая семья у Якова Слободкина – пятеро детей. Шарапов вспомнил и про старый барак, в котором жил ещё один многодетный отец – Каммаледдинов, но ему выделили отрез материи, и к празднику он зарезал жеребчика. Шурке-сироте в прошлый праздник штаны выделили. Неожиданно для всех Калиткин предлагает помочь Чердымихе, женщине, эвакуированной с запада на Дальний Восток с двумя своими детьми и приёмной девочкой, семью которой убила бомба. В итоге, было принято решение отдать ботинки ей, чтобы Чердымиха поняла: хотя она человек новый на полустанке, но все к ней относятся, как к родной. Ботинки являются материальным воплощением взаимопомощи. Поначалу они так же, как и рыба, ставят героев в тупик, потому что не делятся поровну на всех, затем заставляют размышлять о том, кто по справедливости должен стать их обладателем. В обоих рассказах ситуация, чреватая конфликтом, разрешается мирным и справедливым исходом. Завершается рассказ эпизодом, случившимся спустя два дня после праздника. Слободкин, присев отдохнуть у штабеля новых шпал, наблюдает картину: Славка Чердымов, вышагивая вдоль линии, пинает камни носком нового ботинка. Яков, который добровольно отказался от этой обуви, испытывает негодование. Схватив мальчишку за ухо, он рассказывает, какой ценой они ему достались: «А знаешь, это сам нарком тебя обул!? А знаешь, что перед этим на них кожу выделывали, потом шили, потом к нам везли, а тут понимаешь, их целый вечер делили! А для чего, спрашивается? Чтобы ты этими красавчиками камни пинал?». Отпустив, Яков пригрозил оторвать уши, если застанет мальчика ещё раз за подобным занятием. Тот в страхе убежал, посмотрел на свои ботинки, но «ничего особенного в них не увидел. Хотя даже ногу поднял и посмотрел на подошву, где были выбиты цифры». Славка, как и Карлушка, недоумевает: почему взрослый человек воспринимает обычную вещь как-то по-особенному, не так, как он?

Одна из ведущих проблем «Горьких шанежек» – проблема сиротства. В рассказе «Крушение» Борис Машук создал образ Сёмушки, оставшегося без матери, с ненавистным отчимом Гаврилой Ломовым. Бесспорно, этот образ очень близок автору. Смерть матери во время войны, одиночество, жизнь в интернате (детском доме), нужда, лишения.

Борис Машук называет мальчика не Семёном, не Сёмкой, а Сёмушкой. Он жалеет мальчика. Сёмушка, по сравнению с другими героями рассказа, совсем одинокий, ему досталась очень тяжёлая жизнь. Мальчик, «…проводив в интернат Юрку Шарапова, Амоса, братьев Слободкиных и других ребят, не стерпел и поплакал у Зорьки в сарае. Корова косилась на него тёмным глазом и шумно вздыхала»; «…и на эту зиму остался Сёмушка в старой шубейке. Рукава уже совсем коротки стали, и тогда Сёмушка догадался – подшил к варежкам раструбы из старого брезента, чтобы, хотя б ветер в рукава не цедился»; «Сёмушка ничего не просил и не требовал. Спал на жёсткой кровати с досками вместо сетки, закрытыми старым матрацем, на котором и умерла мать»; «…вздыхая под одеялом, Сёмушка даже позавидовал Шурке… Ему-то хорошо с такими стариками жить…».

Шурка Орлов тоже сирота. Но он, в отличие от Сёмушки, живёт у бабки с дедом, о нём есть, кому заботиться и любить.

Повествуя о сиротах, писатель затрагивает очень серьёзную проблему, над которой впору задуматься взрослым. Говоря современным языком, проблему помощи детям, находящимся в трудной жизненной ситуации. Когда с Сёмушкой случилась беда, и его чуть не убил Гаврила, «…мужики во всей полноте представили горе мальчишки, жизнь которого хорошо знали и в которую раньше не решались вмешаться…».

Машук довольно точен, когда художественной логикой утверждает мысль, что война не приглушила, не порушила доброту в людях, а, наоборот, с войной усилились, упрочились связи людей, связи между личностью и коллективом. Так, герой рассказа «Тяжёлый день» дядя Слободкин всегда был человеком, а в той беде, которую обрушили на нашу страну фашистские захватчики, он человек вдвойне. Никто на полустанке и в колхозе не остаётся в одиночестве, без поддержки, забытым.

От рассказа к рассказу, усиливается стремление юных героев к решающим поступкам, от одного штриха к другому высвечено военное время. Если в первом рассказе цикла «За кисликой-травой» семилетний Шурка Орлов открывал для себя житейские мелочи, знакомые каждому в детстве, то в других рассказах ждут тех, кто ушёл на фронт, ждут военную весну 1943 года, потому что уж очень трудна эта голодная, бесконечная зима. Дело не в смещении хронологических рамок повествования. Непрерывность развития внутреннего мира героев непосредственно пред читателем снимает необходимость подробного описания становления детских характеров. Образ войны и неизбежное чувство тревоги переданы лаконично и скупо.

Мальчишки и девчонки в книге «Горькие шанежки» повзрослели внезапно. В полноводной реке детства уже  не пройдёт сделанный из рельсовых шпал военный корабль с юными вихрастыми моряками. А Сёмушка из рассказа «Трудный день» будет занят более сложными проблемами. И не так уж важно, что в их небогатом опыте ещё не созрело многое из того, что станет для них главным всего лишь через несколько недель после начала войны.

Всё также приходят на станцию эшелоны. Волнует загадочное исчезновение лесного родника. Но уже иначе пахнет грубый чёрный хлеб, и слишком часто уходят знакомые, привычные люди. Всё чаще в гуле прощальных голосов, в махорочном дыму звучат слова: «Сталинград», «Дон», «тяжёлые бои».

В довоенные дни мечта быть взрослым была далека и прекрасна. Быть взрослым – не спрашивать разрешения пойти по той или иной дороге. Конечно же, независимость и свобода. Быть взрослым – это  знать значение слов «карточки», «пайки», ждать писем от ушедших на фронт. Стать взрослым, значит, уметь разделить горе с получившими похоронку.

Детские души в книге «Горькие шанежки» не сломлены войной. Без патетики и ложного геройства они остаются просто детьми и вызывают восхищение естественной цельностью своей души. Рядом с миром голода и ожесточённых сердцем женщин, не снимая драматизма ситуации, живёт смех, радость, ожидание новогодней елки и подарков. И закономерные детские шалости. Но кто посмеет сказать, что эти дети слабы душой? И в незаурядности изображаемых писателем характеров кроется главный секрет этой доброй и суровой книги.

Герои «Горьких шанежек» Бориса Машука постоянно находятся перед выбором. Так, семилетняя Карлушка («Горькие шанежки»), идущая через «таинственно-пугающую падь», боясь всякого шороха, в определённый момент думает повернуть назад. Но, вспомнив серьёзные глаза дежурного по станции, понимая, что только она может помочь старику Колотилкину увидеть сына, Карлушка продолжает путь и выполняет ответственное поручение.

Шурка Орлов с дедом находят на путях просыпанное зерно (рассказ «Шуркина борозда»). «Шурка сразу подумал о хлебе, о дедовой крупорушке. И даже почувствовал вкус хорошо пропечённой горячей лепёшки из настоящей муки. В дому у них давно уже ни озадков, ни кукурузной муки, ни сои не было. А есть вот уж как хочется…»/ Но дед решает по-другому распорядиться найденным и отправляется с внуком на пашню, мечтая о будущем урожае для колхоза.

Сёмушка видит, как его отчим Гаврила постоянно обманывает людей: льёт в молоко воду, когда сдаёт в колхоз; берёт с солдат деньги, ворует (рассказ «Крушение»). Отчим даёт пасынку наставление: «Делом нужно уметь вертеть». Когда Гаврила заставляет Сёмушку воровать соль, чтобы потом продавать её людям, «Сёмушке становится плохо, как при больном зубе, который донимал его прошлым летом». Мальчик, рискуя жизнью, бросает вызов ненавистному Гавриле и вступает с ним в схватку.

Из рассказа «Конфуз» юные читатели узнают, кто такие тимуровцы, пионеры, вожатые, как выглядел пионерский галстук и почему им так дорожили, что значила пионерская клятва и ещё много интересного.

Проблема умения принять единственно правильное решение и спасти человека, жертвуя собой, поднимается в рассказе «Взрыв». У мальчишек в руках оказывается боевая граната с сорванной чекой. Как поступить? Спастись самим или спасти тех, кто рядом? Второгодник Митяй Будыкин, которого называли тугодумом, решает принести в жертву себя, спасая других. «Острее всех беду почувствовал Митяй… Он оглянулся, глазами отыскивая безлюдное место… с безысходной тоской крикнул:

– Бегите же, чёрт вас!».

Герои – дети и подростки принимают решение пожертвовать собой ради других. Никто из них не становится на путь предательства, каждый стремится жить по совести, заботясь, в первую очередь, о других, а не о себе, чего нельзя сказать о некоторых взрослых героях рассказов. Дети очень рано взрослеют. Они всему учатся сами – у природы, у взрослых, друг у друга…

Раненый Ваня Колесин, едва приходя в сознание, произносит: «Она, пап, больная… война…». А Петька «думает над вопросом, на который теперь уже никто не сможет ответить… о той секунде, когда, наверное, смог бы удержать смерть, смог бы спасти Митяя, как тот спас всех. Ведь была же эта секунда! Была! И Петька терзался оттого, что не он, а всегда тугодумный Митяй понял её».

Сергей Данилов в статье «Наша маленькая родина…» отмечает: «В рассказах Машука многие факты и события не выдуманы, а имели место в действительности. Как-то в начале мая из Завитой я шёл в свою Бессарабку домой. В Дее застал на улице много народа, у большинства женщин были на глазах слёзы. Я узнал, что пацаны ходили на танковый полигон, насобирали много пуль и патронов и нашли даже гранату со вставленной чекой. Разобрали гранату, и получился взрыв. Погиб Любим Кирилл, а братья Тюрморезовы, Слабоденюк Виктор и Турляк Миша получили ранения. В той толпе был и Борис, о чём он потом рассказал в рассказе “Взрыв”».

Также автор статьи помнит и другой случай, о котором Борис Машук пишет в рассказе «Крушение». «В пределах тогдашней Амурской железной дороги есть знаменитая “дейская выемка”, которую тогдашние паровозы преодолевали с большим трудом. В войну там случилось крушение товарного поезда. Было рассыпано много крупнозернистой комковой соли, которая тогда была в большом дефиците у населения. Собирать эту соль ездили многие жители округи и даже из Завитой, особенно в этом преуспевали пацаны с саночками».

В «Горьких шанежках» Борис Машук проявляет себя как мастер предметной детали, одна из них дала название циклу. Медовые шанежки, которыми дед Колотилкин угощает маленькую Карлушку и не успевает передать сыну-танкисту, едущему на фронт, превращаются в «горькие», олицетворяя тяжесть скорых военных потерь и скорбей. Этот образ, по замечанию И. Козлова, несёт отпечаток отдалённого сурового времени, дыхание которого опалило судьбы многих людей, а среди них те, чья жизнь только начиналась. Рыбный суп из одноимённо­го рассказа раскрывает сплочённость не только семьи Чаловых, но и всей деревни, поскольку Катерина, мать Лёньки, не забывает накормить супом и мальчишек, помогавших сыну добывать заветную «голову здоровенной кетины», и деда Помиралку. Детские ботинки, доставшиеся се­мье Чердымихи – воплощение справедливости односельчан, отметивших женщину, взявшую в столь нелёгкие времена девочку-сироту. Завершающий цикл рассказ «Шуркина борозда», в котором пахотная борозда, впервые сделанная Шуркой вслед за дедом, становится не только символом продолжения жизни, торже­ства Победы, но и знаком глубинной преемственности, обще­го закона движения, извечного круговорота жизни, дарующе­го бессмертие.

Активная доброта героев Бориса Машука становится главным действующим лицом повествования. Но порой они бессильны перед ликом войны. В станционном сумбуре не сумеют поговорить отец и сын, и в крике «прощай», гуле уходящего поезда есть печаль, рождённая зыбкостью завтрашнего дня. Но у времени войны есть свои границы, за которыми для героев «Горьких шанежек» начинается новый мир. Мир, где по тонкому замечанию А. Беглова, легче ждать весну.

Тема войны освещалась и в публицистических работах Бориса Машука. так, в очерке «Под крылом – Берлин!» Борис Машук рассказывает о генерал-лейтенанте бомбардировочной авиации дальнего действия, дважды Герое Советского Союза Александре Игнатьевиче Молодчем.

Александр Молодчий начал войну младшим лейтенантом, командиром звена бомбардировщиков. А уже в августе 1941 и в сентябре 1942 года бомбил Берлин. Две Звезды Героя Советского Союза получил в 1941 и 1942 годах соответственно. С июня 1941 года по май 1945 Александр Молодчий с экипажем налетал 600 тысяч километров – почти 15 витков вокруг земного шара по экватору. Сменил три самолёта, четырежды сажал подбитые машины вне аэродромов. Дважды приказывал экипажу покинуть борт самолёта, сам ни разу не оставлял пилотской кабины, за что получал выговоры от полкового и дивизионного начальства. Совершил 311 боевых вылетов,  том числе 287 ночных.

В Амурскую область Александр Молодчий прибыл в 1960 году. Через два года, находясь в Серышево, командир дальней авиации Дальнего Востока получил звание генерал-лейтенанта авиации, был первым заместителем Командующего 5-й Воздушной армии Дальней авиации.

Со дня создания Пятой воздушной армии ею командовал Герой Советского Союза генерал-полковник Владимир Александрович Судеец. Потом он стал маршалом, главнокомандующим Войсками ПВО страны. Пятую армию преобразовали в авиакорпус, и его командиром назначили Александра Игнатьевича Молодчего. В 1961–1965 годы – он командир 8-го отдельного краснознаменного Смоленского тяжелого бомбардировочного авиационного корпуса Дальней авиации.

В марте 1961 года генерал А. И. Молодчий лично осуществил взлёт тяжёлого реактивного самолёта-бомбардировщика ТУ-16 грунтовой полосы Благовещенского гражданского аэродрома города, неприспособленного для такой техники, и перегнал его на авиабазу Украинка. В 1965 году уехал в Луганск, где руководил угольным трестом, а в 1968 переехал в Чернигов. Он является автором книг «В пылающем небе» и «Самолет уходит в ночь», его именем назван стратегический ракетоносец ТУ-160, поступивший на вооружение Российских ВВС в мае 2001 года. Дважды герой Советского Союза ушел из жизни в 2002-м году.

12 августа 2004 года состоялось открытие мемориальной доски дважды герою Советского Союза генерал-лейтенанту Молодчему Александру Игнатьевичу в г. Благовещенске, по улице Пионеркой в доме номер восемь, где когда-то жил легендарный лётчик. Инициатива открытия памятной доски в Благовещенске принадлежит летчикам-ветеранам.

Машук в очерке «Под крылом – Берлин!» даёт портрет своего героя, впервые увиденного воскресным июньским днём 1964 года: «Роста выше среднего, стройный, смугловатый лицом, на котором выделялись чёрные аккуратные усы и – большие тёмно-коричневые выразительные глаза. На таких мужчин женщины обычно оглядываются. А вслед этому генерал-лейтенанту, шедшему неторопливо, как-то расслаблено, с обнажённой тёмноволосой головой и фуражкой в руке, оглянулся бы любой мужик: на его кителе чуть выше широкорядной орденской колодки сверкали на солнце две Золотые Звезды Героя Советского Союза».

В очерке Борис Машук приводит воспоминания фотокорреспондента армейской газеты «Доблесть», которому довелось услышать из уст самого Молодчего короткий рассказ о первой бомбёжке Берлина. «Подошли к немецкой столице на высоте семь километров. Небо чистое, всё в звёздах. А внизу – море света. Никакой маскировки… Как они веселились, они почти победители. Англичан забросали бомбами, русские отступают к Москве… Кого им бояться? Даже зенитки не стреляли. И ни одного истребителя. Зашли спокойненько, выбрали свою точку – вокзал – и сыпанули бомбы. Каждая в четверть центнера весом. Разворачиваясь на второй заход, увидели внизу взрывы. Часть города сразу “потухла”. Тут же включились прожекторы. Зашарили лучами, но они, отбомбившись, уже вышли из зоны».

Далее Борис Машук приводит впечатляющие факты о реакции немцев на первую бомбежку Берлина. «Немцы ничего не могли понять. Сначала налёт приписали англичанам, но те официально заявили, что в ту ночь с островных аэродромов не взлетал ни один самолёт. Тогда кто? кто осмелился потревожить завоевателей почти всей Европы? Про русских, авиацию которых они якобы уничтожили, о чем, не уставая, твердила геббельсовская пропаганда, они и думать не могли. А тут на тебе: через сутки новый налёт, и ещё, ещё… И сообщение ТАСС в “Правде”: “В ночь с 7 на 8 августа группа наших самолётов произвела разведывательный полёт в Германию и сбросила некоторое количество фугасных и зажигательных бомб над военными объектами в районе Берлина. В результате бомбёжки возникли пожары и наблюдались взрывы. Все наши самолёты вернулись без потерь”».

Машук с гордостью подчёркивает, что «первый налёт был сделан на сорок девятый день войны», и приводит сообщения иностранных корреспондентов на нападение советской авиации.

«9 августа Лондонское телеграфное агентство сообщало: “Немцы пытались скрыть факт бомбардировки Берлина советским самолётами, но потом вынуждены были этот факт признать. Берлинцы, которых в своё время уверяли в том, что их городу не грозит опасность воздушного нападения, теперь знаю, что столица рейха уязвима для налётов как английской, так и советской авиации. Это весьма важный психологический фактор, который окажет большое влияние на моральное состояние самих немцев”».

«В те же дни все газеты Вашингтона, Нью-Йорка сообщали: “Воздушные налёты на германскую столицу становятся всё более эффективными. Повреждён Штеттинский вокзал в восточной части и железнодорожная станция Вицлебен в западной части Берлина…”. “Советская авиация сделала большой звёздный налёт на Берлин».

Преклоняясь перед подвигом Александра Молодчего, Борис Машук искренне радуется, что такой Генерал-Герой, вышедший в отставку в конце 1964 года, проживающий в «квартире под номером 14 в доме шесть по улице Щорса в городе Чернигове», отметивший  27 июня 2000 года своё 80-летие, «заслужил поклон и его современников, и молодого поколения…».

Они никогда не разговаривали, не общались – амурский писатель Борис Машук и прославленный советский лётчик-ас генерал-лейтенант Александр Молодчий. По крупицам собирал Машук сведения о лётчике, встречался с людьми, знавшими Молодчего, и только в конце 1999 года предложил очерк к публикации в «Амурской правде». Его первая часть была опубликована в газете в конце января 2000 года, буквально на второй день после смерти автора. После опубликования этого последнего произведения Машука, его вдова отправила газетные вырезки А. Молодчему. Вскоре пришло письмо, в котором Александр Игнатьевич выразил благодарность Борису Андреевичу за то, что «он спустя десятилетия не забыл меня на далёком и близком моему сердцу Дальнем Востоке» и заметил, что будь Борис Андреевич жив, «…можно было бы подумать над тем, как обогатить повесть послевоенными воспоминаниями».

ОТДЕЛЬНЫЕ ИЗДАНИЯ, СОДЕРЖАЩИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ О ВОЙНЕ

Машук, Б. А. Горькие шанежки : рассказы / Б. А. Машук. – Благовещенск : РИО, 2006. – 192 с. – Текст (визуальный) : непосредственный.
Машук, Б. А. Горькие шанежки : рассказы / Б. А. Машук. – Москва : Детская литература, 1988. – 192 с. – Текст (визуальный) : непосредственный.

 

ИЗ ПУБЛИКАЦИЙ В ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ И СБОРНИКАХ

Машук, Б. А. Вечером, под праздник : рассказ / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский комсомолец. – 1970. – 30 окт. – С. 3–4.
Машук, Б. А. Горькие шанежки : рассказ / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурская правда. – 1997. – 15 февр. – С. 2.
Машук, Б. А. Горькие шанежки : рассказы о воен. детстве / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Приамурье моё – 1974 : [лит.-художеств. сб.]. – Благовещенск : Хабаровское книжное издательство, Амурское отделение. – С. 163–224.
Машук, Б. А. Мужики : рассказ / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский комсомолец. – 1972. – 19 марта. – С. 3.
Машук, Б. А. Мужики : рассказ / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Свободный литературный : лит-художеств. альм. / Свободн. лит. об-ние им. П. Комарова ; ред.-сост. А. Е. Падалко. – Свободный, 2008. – С. 121–126.
Машук, Б. А. Крушение : рассказ / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский комсомолец. – 1978. – 26 февр. – С. 3 ; 3 марта. – С. 4 ; 5 марта. – С. 4.
Машук, Б. А. Ошибка : [отрывок из рассказа] / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский комсомолец. – 1977. – 16 янв. – С. 3.
Машук, Б. А. Под крылом – Берлин : [очерк] / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский правда. – 2000. – 26 янв. – С. 2 ; 27 янв. – С. 2 ; 28 янв. – С. 2 ; 1 февр. – С. 2 ; 2 февр. – С. 2 ; 3 февр. – С. 2 ; 4 февр. – С. 2.
Машук, Б. А. Под крылом – Берлин : [ очерк] / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Дальний Восток. – 2000. – № 5/6. – С. 252–269.
Машук, Б. А. Рыбный суп : [отрывок из рассказа] / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский комсомолец. – 1974. – 31 мая. – С. 3.
Машук, Б. А. Тяжёлый день : рассказ / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Авангард. – 1974. – 9 апр. – С. 4 ; 13 апр. – С. 4 ; 27 апр. – С. 4.
Машук, Б. А. У родника : [рассказ] / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурская правда. – 1974. – 15 июня. – С. 4.
Машук, Б. А. У родника : рассказ / Б. А. Машук. – Текст (визуальный) : непосредственный // Свободный литературный : лит-художеств. альм. / Свободн. лит. об-ние им. П. Комарова ; ред.-сост. А. Е. Падалко. – Свободный, 2010. – С. 167–171.

 

ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ Б. А. МАШУКА

«Мы храним его имя» : обзор творчества Бориса Машука. – Текст (визуальный) : непосредственный // Приамурье литературное : внеклас. занятия по прогр. «Литературное краеведение» для 1–9 кл. : в помощь дет. и школ. б-кам / сост. О. А. Барсова. – Благовещенск, 2004. – С. 19–22.
Алексеева, Г. К. Изучение творческого наследия Бориса Машука в средней школе : метод. рекомендации к урокам лит. в 6–7 кл. / Г. К. Алексеева. – Текст (визуальный) : непосредственный // Литературная жизнь Приамурья в прошлом и настоящем : 4-е Машуков. чтения : материалы науч.-практ. конф. – Благовещенск, 2014. – С. 98–100.
Беглов, Л. Мир, где легче ждать весну : [о кн. «Горькие шанежки»] / Л. Беглов. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурский комсомолец. – 1978. – 3 сент. – С. 3.
Бичахтян, Г. В. Рассказы Б. Машука о детях на уроках литературы и во внеклассной работе / Г. Бичахтян. – Текст (визуальный) : непосредственный // Лосевские чтения – 2012 : материалы регион. науч.-практ. конф. / под ред. А. В. Урманова. – Благовещенск : Издательство БГПУ, 2009. – С. 167–175.
Тарасов, Ю. А. За страницами «Сполохов» : прообразы лит. героев и сюжетов повести Б. А. Машука / Ю. А. Тарасов. – Текст (визуальный) : непосредственный // О войне написано не всё : 2-е Машуков. чтения : материалы науч.-практ. конф. / Амур. обл. науч. б-ка им. Н. Н. Муравьёва-Амурского ; сост. И. В. Дымова. – Благовещенск, 2010. – С. 121–125.
Гордое имя – Машук : о жизни и творчестве Бориса Машука : информ.-метод. материалы / Амур. обл. науч. б-ка им. Н. Н. Муравьева-Амурского ; сост. В. В. Соломенник. – Благовещенск, 2014. – 132 с. + 1 электрон. опт. диск (DVD-ROM). – (Русские судьбы: амурские писатели ; вып. 4). – Текст (визуальный) : непосредственный.
Данилов, С. Наша маленькая родина : [воспоминания авт. о писателе Б. Машуке и его произведении «Горькие шанежки»] / С. Данилов. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурская правда. – 2001. – 24 янв. – С. 3.
Дыбова, Д. В. Личный фонд Бориса Андреевича Машука / Д. В. Дыбова, А. В. Савелова. – Текст (визуальный) : непосредственный // Родное слово Приамурья : 3-е Машуков. чтения : материалы науч.-практ. конф. / Амур. обл. науч. б-ка им. Н. Н. Муравьёва-Амурского ; сост. И. В. Дымова. – Благовещенск, 2012. – С. 6–12.
Игнатенко, И. Гордое имя – Машук / И. Игнатенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Игнатенко, И. Д. Избранное : в 3 т. Т. 3. Воспоминания. Очерки. Статьи. Рецензии. – Благовещенск : Зея, 2012. – С. 161–166.
Игнатенко, И. Гордое имя – Машук : [о писателе Б. Машуке] / И. Игнатенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурская правда. – 2002. – 9 февр. – С. 10.
Игнатенко, И. Даль памяти : [о кн. «Горькие шанежки»] / И. Игнатенко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Игнатенко, И. Д. Избранное : в 3 т. Т. 3. Воспоминания. Очерки. Статьи. Рецензии. – Благовещенск : Зея, 2012. – С. 325–328.
Машук, Б. Горькие шанежки : [тема Великой Отечеств. войны в творчестве Б. Машука]. – Текст (визуальный) : непосредственный // Десять книг о войне : беседы с родителями о кн. амур. писателей / сост. О. А. Барсова. – Благовещенск : [б. и.], 2009. – С. 19–20.
Машук Борис Андреевич : [биогр. справка и список лит.]. – Текст (визуальный) : непосредственный // Писатели Дальнего Востока : биобиблиогр. справ. – Хабаровск : Хабаровское книжное издательство, 1989. – С. 202–205.
Смыковская, Т. Е. Машук Борис Андреевич : [биогр. справка и список лит.] / Т. Е. Смыковская. – Текст (визуальный) : непосредственный // Энциклопедия литературной жизни Приамурья XIX–XX веков / сост., вступ. ст. А. В. Урманова. – Благовещенск : Издательство БГПУ, 2013. – С. 259–263.
Тарасова, Ю. Н. Гордое имя – Машук : [биогр. данные] / Ю. Н. Тарасова. – Текст (визуальный) : непосредственный // Литературный мир Приамурья на перекрёстке эпох : 1-е Машуков. чтения : материалы науч.-практ. конф. / Амур. обл. науч. б-ка им. Н. Н. Муравьёва-Амурского ; сост. И. В. Дымова. – Благовещенск, 2008. – С. 8–10.
Филоненко, А. Не молодец, а Молодчий : [о гл. герое очерка Б. А. Машука «Под крылом – Берлин»] / А. Филоненко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амурская правда. – 2000. – 18 мая. – С. 1.
Филоненко, А. Шестидесятники : очерк [о писателе Б. Машуке] / А. Филоненко. – Текст (визуальный) : непосредственный // Новый Амурский комсомолец. – 2004. – 14 мая. – С. 5.
Юсупова, М. С. Изучение творчества Б. А. Машука в школе / М. С. Юсупова. – Текст (визуальный) : непосредственный // Инновационные подходы к обучению литературе : материалы науч.-метод. конф. / под ред. А. В. Урманова. – Благовещенск : Издательство БГПУ, 2006. – С. 55–62.
Юсупова, М. С. Писатель-патриот (Борис Машук) : [биогр.; творчество; фото] / М. С. Юсупова. – Текст (визуальный) : непосредственный // Амур : лит.-художеств. альм. – 2003. – № 2. – С. 55–62.
Юсупова, М. С. Писатель-патриот (Борис Машук) : [биогр.; творчество; фото] / М. С. Юсупова. – Текст (визуальный) : непосредственный // Машук, Б. А. Горькие шанежки : рассказы. – Благовещенск : РИО, 2006. – С. 170–190.
Юсупова, М. С. Путь к мастерству (по рассказам Б. А. Машука «Горькие шанежки») / М. С. Юсупова. – Текст (визуальный) : непосредственный // Литературный мир Приамурья на перекрестке эпох : 1-е Машуков. чтения : материалы науч.-практ. конф. / Амур. обл. науч. б-ка им. Н. Н. Муравьёва-Амурского ; сост. И. В. Дымова. – Благовещенск, 2008. – С. 11–17.